Меню Главная Сочинения Шпаргалки Краткие содержания Топики по Английскому Топики по Немецкому Рефераты Изложения Биографии Литературные герои Доклады Реклама на сайте Реклама Статистика Бегун Биографии Булычев Кир Кир Булычев (18.10.1934 — 5.09.2003). Родился в Москве. В 1957 году окончил Московский Государственный педагогический институт иностранных языков им. Мориса Тореза. Работал переводчиком и корреспондентом АПН в Бирме, корреспондентом в журнале «Вокруг света». В 1962 году окончил аспирантуру Института востоковедения АН СССР. С 1963 года работал в Институте востоковедения АН СССР. В 1965 году защитил кандидатскую диссертацию по теме «Паганское государство (XI-XIII века)». В 1981 году защитил докторскую диссертацию по теме «Буддийская сангха и государство в Бирме». Начал писать фантастику в 1965 году. Переводил на русский язык фантастические произведения американских писателей. Сценарист. Экранизировано более 20 произведений. Лауреат Государственной премии СССР 1982 года за сценарии к фильму «Через тернии к звездам» и полнометражному мультфильму «Тайна третьей планеты». Дата публикации: 08.02.2008 Прочитано: 1209 раз Булгаков М.А. Булгаков Михаил Афанасьевич (1891-1940) - прозаик, драматург. Михаил Булгаков закончил Первую Александровскую гимназию, где учились дети русской интеллигенции Киева. Уровень преподавания был высокий, занятия порой вели даже университетские профессора. В 1909 году Булгаков поступил на медицинский факультет Киевского университета. В 1914 году разразилась первая мировая война, которая разрушила надежды его и миллионов его сверстников на мирное и благополучное будущее. После окончания университета, в 1916 году, Булгаков работал в полевом госпитале сначала в Каменец-Подольском, затем в Череповцах. В сентябре 1916 года Булгакова отозвали с фронта и направили заведовать земской Никольской сельской больницей в Смоленской губернии, а в 1917 году перевели в Вязьму. Этот период жизни писателя нашел отражение в "Записках юного врача* (1926), где появляется типичный булгаковский герой - честный труженик, часто спасающий больных в безнадежных, казалось бы, ситуациях, человек, сознающий необходимость просвещения крестьян из глубоких смоленских деревень, но бессильный изменить условия их существования. Февральская революция нарушила привычную жизнь. В очерке "Киев-город" (1923) Булгаков писал, что с революцией "внезапно и грозно наступила история". После Октябрьской революции его освободили от военной службы, и он вернулся в Киев, вскоре занятый германскими войсками. Так будущий писатель окунулся в водоворот гражданской войны. Булгаков был хорошим врачом, и в его услугах нуждались воюющие стороны. Молодой врач оставался верен гуманистическим идеалам, не приемля жестокость петлюровцев и белых, заклейменную впоследствии в "Белой гвардии" (см. "Белая гвардия"), в рассказах "Налет" и "В ночь на 3-е число", в пьесах "Дни Турбиных" и "Бег". Булгаков честно выполнял свой врачебный долг, но в душе его рос протест против невольного соучастия в жестокостях и преступлениях. Во Владикавказе в конце 1919 и в начале 1920 года Булгаков покинул ряды деникинской армии и стал сотрудничать в местных газетах, навсегда бросив занятия медициной. Первый рассказ был создан осенью 1919 года. Зимой 1919-1920 годов он пишет несколько рассказов и фельетонов, один из которых известен под заголовком "Дань восхищения". Это первый художественный текст, сохранившийся до наших дней, в нем идет речь об уличных столкновениях в Киеве во время революции и гражданской войны. Занятие литературным творчеством было спровоцировано нежеланием участвовать в войне. Но этот поворот еще был внутренне подготовлен давно пробудившейся тягой к литературе и театру. Незадолго до отступления белых из Владикавказа Булгаков заболел возвратным тифом. Когда он выздоровел весной 1920 года, город уже заняли части Красной Армии. Булгаков стал сотрудничать в подотделе искусств ревкома. Для осетинских и ингушских театральных трупп он написал пьесы, текст одной из которых - "Сыновья муллы" - сохранился. В этой пьесе рассказывается о приходе Февральской революции в ингушское селение. Сама революция предстает как благо народа, и в этом пьеса отражала не только требования момента, но и взгляды ее автора. Вообще пьесы кавказского периода были прежде всего агитками-однодневками, писались для того, чтобы заработать кусок хлеба насущного, а подлинное мастерство Булгакова-драматурга в них еще не раскрылось. Владикавказские впечатления послужили материалом для повести "Записки на манжетах". В Тифлисе, а потом в Батуми у Булгакова была возможность эмигрировать. Но он тогда уже сознавал, что русский писатель должен жить в России. Он принимает решение поселиться в Москве, куда приезжает в 1921 году. С весны 1922 года Булгаков стал регулярно печататься на страницах московских газет и журналов. В сатирических фельетонах и очерках объектом булгаковской сатиры становится не только "накипь нэпа" - нувориши-нэпманы (новеллы "Триллионе?" и "Чаша жизни"), но и та часть населения, чей низкий культурный уровень наблюдал писатель: обитатели московских коммуналок, базарные торговки, некомпетентные совслужащие и другие. Но Булгаков видит и ростки нового, приметы возвращения жизни в нормальное русло (символом этого в одном из очерков становится мальчик-школьник, идущий по улице с новеньким ранцем). В повести "Роковые яйца" (1924) Булгаков перенес действие в воображаемое будущее - в 1928 год, когда результаты нэпа уже привели к резкому подъему уровня жизни народа. Великое открытие профессора Персикова, могущее принести благо всему человечеству, оборачивается трагедией, оказавшись в руках полуграмотных, самоуверенных людей, той новой бюрократии, которая пышно расцвела в эпоху военного коммунизма и усилила свои позиции в годы нэпа. Не случайно герои булгаковских повестей 20-х годов терпят неудачу. В "Роковых яйцах" была показана неготовность общества принять новые принципы взаимоотношений, основанные на уважении к усердному труду, культуре и знаниям. В пьесах "Дни Турбиных" и "Бег" (1925-1928) Булгаков показал принятие революции той частью интеллигенции, которая сначала отнеслась к ней настороженно или прямо боролась против нее. Здесь автор говорит о начале процесса, который привел к образованию "новой интеллигенции". Сам Булгаков относил себя к этому слою, о чем не без юмора писал в фельетоне "Столица в блокноте": "После революции народилась новая, железная интеллигенция. Она может и мебель грузить, и дрова колоть, и рентгеном заниматься. Я верю, она не пропадет! Выживет!" И все-таки писателя не покидала вера в человека, хотя иной раз из-за тяжелых жизненных обстоятельств в собственных силах он начинал сомневаться. В 1929 году нападки критики на Булгакова усилились. Со сцены были сняты все его пьесы - "Дни Турбиных", пьеса-памфлет "Багровый остров" и бытовая комедия "Зойкина квартира". Драматургу ничего не оставалось, как написать письмо правительству, в котором он просил разрешить ему выехать за границу. Письмо возымело действие. Результатом разговора Сталина с Булгаковым было назначение автора пьес режиссером-ассистентом МХАТа. Были возобновлены постановки пьес Булгакова и поставлена инсценировка "Мертвых душ". Но после 1927 года на Родине писатель не увидел в печати ни одной своей строчки (за исключением перевода "Скупого" Мольера, 1938, и "Седьмого сна" из пьесы "Бег", 1932). Даже в тяжелейший период 1929-1930 годов Булгаков не рассматривал всерьез для себя возможность эмигрировать. "... Я невозможен ни на какой другой земле, кроме своей - СССР, потому что я 11 лет черпал из него", - признавался автор в одном из писем. После того как в 1933 году окончилась неудачей попытка издать в серии "ЖЗЛ" его роман "Жизнь господина де Мольера", Булгаков до самой смерти, последовавшей 10 марта 1940 года, более не пытался публиковать свои произведения. Делом его жизни стала работа над романом "Мастер и Маргарита", которая продолжалась почти двенадцать лет. (См. "Мастер и Маргарита"). Показав в пьесах "Дни Турбиных" и "Бег" обреченность белого движения, закономерность перехода интеллигенции на сторону советской власти, а в повести "Собачье сердце" (см. "Собачье сердце") - опасность, грозящую обществу, если нравственно и культурно отсталая личность обретает право навязывать свою волю другим, Булгаков совершил открытие, вошедшее в систему русских национальных ценностей, и по праву заслужил звание русского национального писателя. А роман "Мастер и Маргарита" явился одним из величайших достижений русской и мировой прозы XX века. В этом произведении нашли свое законченное выражение все мотивы и идеи, характерные для Булгакова. Булгакову в лучших традициях русской и мировой литературы была свойственна боль за человека, будь то незаурядный мастер или никем не замеченный делопроизводитель. Писатель не принимал ту литературу, которая живописала страдания абстрактных, нереальных героев, проходя в то же время мимо жизни. Для Булгакова гуманизм был идейным стержнем литературы. И подлинный гуманизм произведений мастера оказывается особенно близок нам сегодня. Дата публикации: 08.02.2008 Прочитано: 1174 раз Брюсов В.Я. Брюсов, Валерий Яковлевич, поэт, (1873-1924). Псевдонимы - Аврелий, Бакулин, Нелли и др. (1873-1924) поэт, прозаик, драматург, критик, переводчик, литературовед и историк, один из организаторов и признанный лидер символизма. Воспитывали Брюсова, как он вспоминал, "в принципах материализма и атеизма". С детства Брюсову прививались рационалистические взгляды на жизнь, интерес к естественным наукам, независимость суждений, вера в великое предназначение человека-творца. "От сказок, от всякой "чертовщины" меня усердно оберегали, - вспоминал Брюсов, - зато об идеях Дарвина и о принципах материализма я узнал раньше, чем научился умножению". Это воспитание сказалось на всем дальнейшем жизненном и творческом пути Брюсова. После окончания московской частной гимназии в 1892 году Брюсов поступил на историческое отделение историко-филологического факультета Московского университета. Основной круг его интересов в студенческие годы - история, философия, литература, искусство, языки. После окончания в 1899 году университета Брюсов полностью посвятил себя литературе. В печати Брюсов выступил в десятилетнем возрасте. В 1884 году в журнале "Задушевное слово" было опубликовано его "Письмо в редакцию", где был описан летний отдых семьи Брюсовых. В 1894-1895 гг. с группой молодых поэтов Брюсов выпускает три сборника "Русские символисты", которые он рассматривал как своеобразную хрестоматию символистской поэзии. Все свои организаторские способности молодой поэт направляет на создание нового литературного течения, отводя себе роль лидера. Поэтому он использует самые разнообразные методы для привлечения широкого читательского внимания к начинаниям русских символистов. Основой теоретических взглядов и поэтической практики в искусстве для Брюсова стали индивидуализм и субъективизм. "В поэзии, в искусстве на первом месте сама личность художника! - писал Брюсов. - Она и есть сущность - все остальное форма! и сюжет, и "идея" - все только форма! Всякое искусство есть лирика, всякое наслаждение искусством есть общение с душою художника..." Эти же слова повторил автор в предисловии к своему первому лирическому сборнику "Шедевры" (1895). Эта книга открывается программным стихотворением "Юному поэту" и подводит итог первому периоду творчества Брюсова. Второй период творческого пути поэта отмечен четырьмя сборниками стихов: "Третья стража" (1900), "Граду и Миру" (1903), "Венок" (1906) и "Все напевы" (1909). Поэзия этого времени свидетельствовала о том, что в мировосприятии Брюсова произошли изменения. Расширились и укрепились связи поэта с живой действительностью. В эти годы Брюсов занял одно из первых мест среди современников по глубине знаний, многогранности интересов, объему литературной и научной работы, преданности культуре. Стихи переполнены легендарными и мифологическими, историческими, географическими именами и названиями - "Любимцы веков", "Правда вечная кумиров", "Властительные тени", "Ассаргадон", "Одиссей", "Наполеон" и др. Другой темой стала тема города, прошедшая через все творчество поэта. Брюсов ищет в городских лабиринтах красоту, называет город "обдуманным чудом", любуется "буйством" людских скопищ и "священным сумраком" улиц ("Жадно тобой наслаждаюсь" (1899), "Городу" (1907), "Я люблю в глазах оплывших" (1899), "В публичном доме" (1905), "В игорном доме" (1905). Но любование городом не мешает Брюсову предвидеть надвигающуюся революцию. Протест против бездушия городской цивилизации приводит поэта к размышлениям о природе. Теперь он ищет в ней утраченную цельность и гармоничность бытия ("У земли" (1902), "Снова с тайной благодарностью" (1911), циклы "У моря", "Вечеровые песни", "На гранитах", "В поле" (1899-1907). Но "природные" стихи уступают урбанистической лирике. Стихи о любви Брюсов сгруппировал, как и стихи на другие темы, в особые смысловые циклы - "Еще сказка", "Баллады", "Элегии", "Из ада изведенные", "Мгновения", "Эрот, непобедимый в битве", "Мертвая любовь", -"Обреченный". - В начале века русско-японская война и революция 1905 года становятся темами его творчества, во многом определяют его взгляды на жизнь и искусство. Поражение царизма в войне подводило Брюсова к представлению о необходимости революции. Ему казалось, что именно революция вызовет к жизни героические характеры, которые поэт искал в глубинах древности ("Медея", "Антоний", "Ахиллес у алтаря", "Грядущие гунны", "Близким" и др.). В годы реакции усиливается тема одиночества, усталости ("Умирающий костер" (1908), "Демон самоубийства" (1910). Но одновременно поэт продолжает славить человека-труженика, дерзкого искателя и созидателя ("Зеркало теней" (1912), "Семь цветов радуги" (1916) и др.). Но Брюсов пишет и прозаические произведения. В 1907 году он выпускает книгу "Земная ось", в которую вошли ряд новелл и драма "Земля". В 1908 году выходит исторический роман "Огненный ангел", а затем появляются еще два романа и повесть из истории Древнего Рима - "Алтарь победы", "Юпитер поверженный", "Рея Сильвия" (1911-1916). Но, как и в поэзии, прошлое в прозе представлено с научной точностью и совмещается с современностью. Зная иностранные языки, Брюсов много переводит. Русские читатели знакомятся с творчеством Метерлинка, Гюго, Эдгара По, Расина, Мольера, Байрона, Гете и многих других в переводах Брюсова. В.Я.Брюсов является автором более шестисот статей и рецензий, из которых свыше восьмидесяти посвящено изучению Пушкина, Баратынского, Фета, Тютчева, Гоголя, Блока и других литераторов России. Послеоктябрьские стихи Брюсова открывают четвертый, последний период его литературного пути, представленный сборниками "В такие дни" (1921), "Миг" (1922), "Даль" (1922) и вышедшим после смерти поэта сборником "Спеши!" (1924). На протяжении всего творческого пути Брюсов искал "ключи тайн" к самым сокровенным человеческим чувствам, пытался понять причины рождения новых форм в искусстве. Брюсов внес значительный вклад в русскую культуру, его творчество подготовило почву для развития многих советских поэтов. Дата публикации: 08.02.2008 Прочитано: 1271 раз Бродский И.А. Бродский Иосиф Александрович (1940-96), русский поэт; писал также на английском языке. В 1972 эмигрировал в США. В стихах (сборники "Остановка в пустыне", 1967, "Конец прекрасной эпохи", "Часть речи", оба 1972, "Урания", 1987) осмысление мира как единого метафизического и культурного целого. Отличительные черты стиля жесткость и скрытая патетика, ирония и надлом (ранний Бродский), медитативность, реализуемая через обращение к усложненным ассоциативным образам, культурным реминисценциям (иногда приводящее к герметичности поэтического пространства). Эссе, рассказы, пьесы, переводы. Нобелевская премия (1987). Дата публикации: 08.02.2008 Прочитано: 1037 раз Брюсов В.Я. Брюсов Валерий Яковлевич Валерий Яковлевич Брюсов родился 1 (13) декабря 1873 года в Москве, в купеческой семье среднего достатка. Позднее он писал:” Я был первым ребенком и явился на свет, когда еще отец и мать переживали сильнейшее влияние идей своего времени. Естественно, они с жаром предались моему воспитанию и притом на самых рациональных основах... Под влиянием своих убеждений родители мои очень низко ставили фантазию и даже все искусства, все художественное” . В автобиографии он дополнял: “С младенчества я видел вокруг себя книги (отец составил себе довольно хорошую библиотеку) и слышал разговоры об “умных вещах” .. От сказок, от всякой “чертовщины” меня усердно оберегали. Зато об идеях Дарвина и о принципах материализма я узнал раньше, чем научился умножению... Я... не читал ни Толстого, ни Тургенева, ни даже Пушкина; изо всех поэтов у нас в доме было сделано исключение только для Некрасова, и мальчиком большинство его стихов я знал наизусть.” Детство и юношеские годы Брюсова не отмечены чем-либо особенным. Гимназия, которую он окончил в 1893 году, все более глубокое увлечение чтением, литературой. Потом историко-филологический факультет Московского университета. Десяти-пятнадцатилетним подростком он пробует свои силы в прозе, пытается переводить античных и новых авторов. “Страсть.. моя к литературе все возрастала, - вспоминал он позже. Беспрестанно начинал я новые произведения. Я писал стихи, так много, что скоро исписал толстую тетрадь Poйsie, подаренную мне. Я перепробовал все формы- сонеты, тетрацины, октавы, триолеты, рондо, все размеры. Я писал драмы, рассказы, романы... Каждый день увлекал меня все дальше. На пути в гимназию я обдумывал новые произведения, вечером, вместо того чтобы учить уроки, я писал.. У меня набирались громадные пакеты исписанной бумаги” . Все более ясным становилось желание целиком посвятить себя литературному творчеству. К гимназическим годам относятся и его первые выступления в печати, в том числе и такой характерный случай. Поместив в “Листке объявлений и спорта” небольшую заметку без подписи, Брюсов в другом журнале выступил под псевдонимом с возражением на свою же статью. Он намеревался и дальше продолжить эту полемику с самим собой, но отказался издатель. Эта первая, еще полудетская мистификация явилась своеобразной прелюдией к тем развернутым мистификациям будущих лет, когда он создавал несуществующих поэтов, публиковал стихи под столь разными и причудливыми псевдонимами, что исследователи и поныне спорят об их авторстве. Весной 1894 года вышла из печати тоненькая книжка стихов под названием “Русские символисты” . За ней еще две такие же тонкие тетрадки. Стихи и переводы, помещенные в них, были подписаны самыми разными именами. Создавалось впечатление, что выступает большая группа новых поэтов. В действительности большинство стихотворений принадлежало одному Брюсову. Даже обращение к желающим участвовать в данных сборниках с просьбой направлять свои произведения “Владимиру Александровичу Маслову. Москва. Почтамт” , которым завершалось предисловие “От издателя” в первом выпуске, тоже было своего рода мистификацией. Под этим именем скрывался сам Брюсов. Появление сборников было воспринято как литературный курьез. Посыпались рецензии, критические статьи, шутки, пародии. Рецензент “Нового времени” , к примеру, гаерничал, рассуждая, что эти произведения доставят удовольствие только тем,” кто не прочь расширить селезенку здоровым смехом” . В следующем, 1895 году вышел сборник “Шедевры” , подписанный полным именем автора. В 1897 году появилась книга новых стихов “Это-я” . Стихи этих сборников, так же как и “Русских символистов” , ошеломляли своей необычностью, дразнили воображение непривычными образами и даже пугали читателя. То его убеждали, что любовь - это “палящий полдень Явы” , то приглашали мечтать “о лесах криптомерий” или разделить утверждения автора о ненависти к родине и любви к некоему “идеалу человека” . Но за этими внешними эффектами и эпатажем, за присутствовавшим в определенной мере стремлением вызвать литературный скандал, вырисовывалось нечто серьезное и глубокое. Конечно, за строками о журчащей Годавери не было никакой реальной Индии. Это была чистая условность. Пряная экзотичность подобных образов служила прежде всего резким противопоставлением господствовавшим канонам слащавости, поэтической сглаженности и красивости. Известно объяснение популярных строк, вызвавших в то время немало иронических комментариев: Тень несозданных созданий Колыхается во сне, Словно лопасти латаной На эмалевой стене. По этому объяснению: латуни - комнатные пальмы, чьи резные листья отражались по вечерам на кафельном зеркале печки в комнате Брюсова. То же самое и о месяце, который в этом стихотворении оказывается по соседству с луной. Здесь, по словам жены Брюсова, подразумевался большой фонарь, горевший напротив его комнаты. Вполне возможно, что толчками к созданию этих образов послужили именно эти житейские впечатления. Но важно здесь другое- стремление Брюсова придать вещественность этим преходящим впечатлениям, четко их зафиксировать, сообщить зыбким и неясным чувствами ощущениям особую рельефность. Также и любовные стихи этих сборников, наполненные ошарашивающими сравнениями и уподоблениями, их яркие и странные картины служили тому, чтобы раскрыть силу человеческого чувства, богатство страстей и желаний человека. Брюсов писал “Моя любовь- палящий полдень Явы” вовсе не потому, что испытывал какую-то особую, ни на что не похожую испепеляющую страсть. Он стремился подчеркнуть этим право человека на такую любовь, на такое чувство. В “завете” , обращенном к “юному поэту” : “Никому не сочувствуй, сам же себя полюби беспредельно” , читается не только последовательная эгоцентричность, не только противопоставление себя миру, но и требование внимания к человеческому духу, к внутренней жизни, интересам и желаниям человека. За внешним стремлением эпатировать публику, поразить ее экзотичностью не то чтобы образов, а больше строк и выражений рисовать другоенеприятие мира унылого бытия, мещанского благополучия, вялого либерализма. Поэту мог видится в этом протест против условий жизни, гнетущих человека, душащих и уродующих его, против всевластных норм мещанского комфорта и жизненного благополучия. Разумеется, здесь вполне реальная опасность. Опасность эстетизации, превращения дерзостных вызовов общественному мнению в комфортный элемент этого же общественного мнения, когда подобные “вызовы” становились привычными для буржуазных нравов и воззрений. История русского декаданса, когда лет через десять-пятнадцать после возникновения явно обнаружилась и его творческая бесперспективность и то, что он в высшей степени устраивает то самое общество, субъективным протестом против которого он был в определенной степени рожден, четко это подтверждает. Правда, понимания этого у юноши Брюсова еще, естественно, не было. Есть еще одна характерная грань в юношеских стихах Брюсова. Составляя уже зрелым поэтом свой сборник “Юношеское” , который в свое время не увидел света, потому что у его автора не хватило денег на издание, Брюсов открыл его быстро ставшим популярным “Сонетом к форме” : Есть тонкие властительные связи Меж контуром и запахом цветка. Так бриллиант невидим нам, пока Под гранями не оживет в алмазе. Так образы изменчивых фантазий, Бегущие, как на небе облака, Окаменев, живут потом века В отточенной и завершенной фразе. Слова об “отточенной и завершенной фразе” стали для Брюсова своего рода credo его литературной деятельности. Уже в юношеских стихах видно стремление к почти математической выверенности стихотворных строк, стремление использовать все известные размеры и системы просодии. Он пытается даже, взяв в качестве образца опыты древнеримских лириков, создавать однострочные стихотворения. Таково знаменитое “О, закрой свои бледные ноги” . В брюсовских тетрадях тех лет можно найти еще примеры подобных стихов. Он с полной серьезностью относился к этим попыткам, оправдывая их не только историческим опытом, но и тем, что “идеалом для поэта должен быть один такой стих, который сказал бы душе читателя все то, что хотел сказать ему поэт...” . Брюсов пробует писать стихи в духе японского и китайского стихосложения, активно разрабатывает новые примы версификации, пытается применить в русском стихе то новое, что вводили во Франции Бодлер, Верлен и Малларме. В первых сборниках Брюсова ясно слышны отзвуки многих французских поэтов второй половины XIX века. В них звучат демонические темы Бодлера, напевные медитации Верлена, вызывающая раскованность Рембо. Многое было взято Брюсовым и из их эстетических программ. Свою зависимость от французских символистов Брюсов не скрывал. Эти воздействия совмещаются с влиянием Г. Гейне, сказывающимися в иронических интонациях, эмоциональности, подчеркнутом протесте против ханжества. Брюсов довольно быстро почувствовал ограниченность своих первых поэтических шагов. “Нет! не читай этих вымыслов диких” , обращается он к читательнице своей первой книги. Потом повторяет:” Мои прозрения были дики” . В “Me eum esse” у него возникает тема одиночества, горькое ощущение отсутствия контакта с окружающими. Хотя он по-прежнему провозглашает: Я не знаю других обязательств, Кроме действенной веры в себя, - но все чаще начинает говорить о невозможности человеческой духовной близости из-за характера жизненных условий. “В безжизненном мире живу” , - замечает он в одном из стихотворений. Эта тема безжизненного мира начинает развиваться все полнее и полнее. Его лирический герой- все чаще прохожий, одинокий путник, никому и ничему не нужный человек. Слова “бродить” , “брести” становятся одними из самых любимых. Эта горестная нота одиночества, бродяжничества, бесприютности иногда приобретает очертания жуткие: Мне снилось: мертвенно-бессильный, Почти жилец земли могильной, Я глухо близился к концу. И бывший друг пришел к кровати И, бормоча слова проклятый Меня ударил по лицу. Нет ничего в мире, что может поддержать человека, примирить его с жизнью, даже друг на пороге могилы оказывается врагом. Кругом враги. Конечно, Брюсов еще не видел социальных причин распадения людских связей, источников отчуждения, но само обращение к этой теме, - и не в виде слезливых сетований надсоновского характера, а как мужественное и суровое признание бесчеловечности жизненных обстоятельств, - говорило о потенциальных возможностях его таланта. Первые авторские сборники Брюсов выпускал еще будучи студентом Московского университета. В 1899 году он заканчивает его и начинает сотрудничать в журнале “Русский архив” . Это был историко- литературный журнал, на страницах которого впервые увидели свет многие замечательные документы отечественной истории. Четырехлетняя работа Брюсова в журнале отвечала одной из самых коренных особенностей его творческого склада - глубокому интересу к накопленной человеческой культуре. По существу, здесь началась работа Брюсова в области истории русской литературы. Все последующие годы он не оставлял историко-литературных занятий. Это значительная и важная часть его наследия. С необычайной скрупулезностью Брюсов исследовал мельчайшие детали стиля многих писателей, обстоятельства возникновения тех или иных произведений. Он внимательно следил за специальными изданиями, посвященными истории русской поэзии и был их взыскательным критиком. Дарование Брюсова- историка русской и европейской литературы, особенно поэзии, видно в его многочисленных статьях о новых и старых поэтах. Брюсов был одним из ведущих специалистов в этой области; и под конец жизни с полным основанием писал: “Сейчас я чувствую себя сведущим, как никто, в вопросах русской метрики и метрики вообще. Прекрасно знаю историю русской поэзии, особенно XVIII век, эпоху Пушкина и современность. Я специалист по биографии Пушкина и Тютчева и никому не уступлю в этой области” . Основы этого знания были заложены именно в эти, студенческие и первые послестуденческие, годы. В конце 90-х годов происходят перемены в модернистических течениях в литературе. Если в начале и середине 90-х годов модернизм обнаруживал себя отдельными разрозненными выступлениями ряда поэтов и публицистов, то на рубеже веков он постепенно приобретает все более оформленный и широкий характер. В 1899 году вышел первый номер журнала “Мир искусства” ” . Начатый как чисто художнический, журнал позже обращается и к литературе. В 1901 году в Москве возникает издательство “Скорпион” , ставшее основным центром, вокруг которого сгруппировались символисты. В эти годы Брюсов знакомится ближе с К. Бальмонтом. В его окружении появляются Курсинский, Миропольский, Бахман и другие молодые литераторы, тяготевшие к новой поэзии. Символизм постепенно вырисовывается не как вздорное учение нескольких молодых поэтов, а как определенное литературное течение. Уже отпала необходимость публиковать статьи и стихи под многочисленными псевдонимами, чтобы создать видимость школы. Она начала свое существование. Одной из первых книг, выпущенных “Скорпионом” , стал сборник Брюсова “Третья стража” . Ставшие самыми известными и популярными стихи этой книги были объединены в раздел “Любимцы веков” . Этот заголовок будет встречаться не раз в его последующих сборниках. Практически в каждом сборнике будет появляться раздел или цикл стихотворений, посвященных истории. В “Третьей страже” перед нами проходят древняя Ассирия, Двуречье, Египет, Греция, Рим, европейское средневековье и Возрождение, первые века отечественной истории, наполеоновская эпопея. Под пером поэта возникают и реальные исторические лица, и герои мифов, безымянные персонажи разных эпох, долженствующие выразить характерные черты своего времени. Стихи Брюсова написаны по-разному: одни - как бы от лица самих героев (“Клеопатра” , “Цирцея” ) , другие - от имени автора, словно бы ставшего свидетелем тех или иных событий (“Скифы” , “Данте в Венеции” ) , или в виде размышлений поэта о судьбе иных цивилизаций и героев прошлого. Но все эти стихи меньше всего напоминают реконструкцию прошлого; стремление поэта вовсе не в том, чтобы рисовать картины на исторические темы. В них ощутимо бьется пульс современности. Безумцы и поэты наших дней В согласном хоре смеха и презренья Встречают голос и родных теней, - т ак начинает Брюсов свое стихотворение об одном из своих любимых героев - Данте. Героев Брюсова объединяет ясность и определенность характера, дерзновенность мысли, преданность избранному пути, страстность служения своему призванию и своему историческому назначению. Брюсова привлекает сила ума и духа этих людей, дарующая им возможность возвыситься над сиюминутными будничными заботами и мелкими страстями, открыть неведомое, повести мир к новым рубежам. Правда, герои Брюсова всегда одиноки, ими движет рок, или личная жажда познания, или страсть к власти. Никому из них не свойственно чувство служения людям, никто не идет на самопожертвование. В “Третьей страже” Брюсов продолжает развивать урбанистическую тему, основы которой были заложены в ранних сборниках. Он любуется городом, прямо говорит: Я люблю большие дома И узкие улицы города, - но это не заглушает для него режущих диссонансов, не закрывает давящей, античеловечной сути жизненных отношений, жизненного неустройства. Доминирующее ощущение - одиночество, мертвенность обстановки. Город подчиняет себе человека, подавляет его, делает беззащитным и слабым. В брюсовских стихах варьируются строки: “В ущелье безжизненных зданий” , “Среди неподвижных зданий” . Мертвыми он называет дома, мертвенно-бесстрастными - улицы. Его начинает преследовать видение мертвого города, конца света, не то чтобы бренности, а обреченности жизни. Современный мир представляется незавершенным зданием, где по шатким строительным лесам двигаются растерянные, не ведающие смысла этого блуждания люди. Спустя 3 года после появления “Третьей стражи” , в конце 1903 года, вышел следующий сборник Брюсова - “Городу и миру” (“Urbi et Orbi” ) . Вспоминая в “Третьей страже” свои первые выступления в печати, Брюсов писал: Далеко первая ступень. Пять беглых лет - как пять столетий. Еще более далекими видятся эти годы ему сейчас. Он повторяет:” Давно ушло начало” , и на то, “чем прежде был” , смотрит уже как бы со стороны. Надо сказать, что в эти годы произошли серьезные перемены в самом лагере символистов. Наряду с так называемыми “старшими” символистами (Бальмонт, Соллогуб) возникли новые имена. В московских литературных кружках начал все чаще появляться сын известного математика профессора Н. В. Бугаева, студент естественного отделения математического факультета Московского университета Борис Бугаев (литературную известность он получил под псевдонимом Андрей Белый) ; в Петербурге, а потом и в Москве заговорили о молодом поэте Александре Блоке; в среду символистов вошел племянник известного философа Вл. Соловьева Сергей Соловьев и другие. Их стали называть “младшими” символистами. Между ними и Брюсовым изначально обнаружились существенные разноречия. В обращенном к этой группе стихотворении (оно так и было названо - “Младшим” ) Брюсов писал: Они Ее видят! Они Ее слышат! С невестой жених в озаренном дворце! Светильники тихое пламя колышат, И отсветы радостно блещут в венце. А я безнадежно бреду за оградой И слушаю говор за длинной стеной. Голодное море безумствовать радо, Кидаясь на камни, внизу, подо мной. По свидетельству одного из близких знакомых Брюсова П. Перцова, стихотворение было написано после длительного разговора о только- только появившихся первых стихах Блока. Та, которую они видят и слышат, - это Вечная Женственность, Прекрасная Дама, Мировая Душа. Услышать ее - значит приобщиться к некоему ирреальному свету, который озарит душу поэта поведет ее за собой, даст возможность достичь высшего знания и высшей гармонии, очищения души. Эти мистические упования рационалист Брюсов разделить никак не мог. Поэтому он рисует себя за оградой, говорит о непонятном свете, о том, что напрасно ищет не небе звезду, что не в силах сорвать тяжелые запоры, чтобы проникнуть в храм, где твориться священное действо. “Младшим” было написано в начале 1903 года, когда едва начиналась литературная жизнь этих писателей. Пока это еще не выявленное, не прояснившееся противостояние, но сам факт внутреннего разъединения говорит о многом. Если от “младших” Брюсова отделяет их мистицизм, нездешний свет, который они стремятся ощутить и увидеть, то не более близким ему, по сути дела, оказывается к этому времени и один из старых его сподвижников - К. Бальмонт. Нераскрытая оппозиционность Брюсова ясно читается в послании к нему: Будь же тучкой бесполезной, Как он лови закат! Не ищи, где жаждет поле, На раздумья снов не трать. Нам забота... Это многозначительное “нам забота” говорит о том, что Брюсовым уже осознано отличие его пути, его творчества от пути и творчества Бальмонта. Он еще не судит его, еще признает его право на безответственность, интуитивность, как “другу и брату” посвящает ему сборник “Urbi et Orbi” , но уже ясно понимает, куда тот идет. Роковые семена эстетизма, которые изначально были заложены в символизме, давали всходы. Они вели к общественной индифферентности стиха, к погруженности в бездну субъективности, индивидуализма и мистики. Это не могло не тревожить Брюсова. Он еще не пришел к рубежу, за которым начинается размежевание с былыми союзниками, но уже близок к этому. Брюсов ощущает себя одиноким в символистском движении. Отчасти и из этого рождается его странное и неожиданное признание: Желал бы я не быть “Валерий Брюсов” ... Поэт Валерий Брюсов- декадент, метр едва народившегося символизма, уже стал некой маской, существующей независимо от человека, ее носящего. Так пока глухо и слабо, преимущественно в оценке своего личного места в символизме, личных взаимоотношений с другими его сторонниками и адептами, начинает зреть внутренний кризис в этом движении. И первым ощутил это Брюсов. Среди писателей-символистов книга Брюсова “Urbi et Orbi” получила восторженную оценку. Правда, преимущественно это были эмоциональные восклицания, рожденные непосредственным впечатлением. Но наиболее чуткие уловили ту особенность сборника, которая выводила его из рамок обычных норм “нового искусства” . Особенно остро почувствовал это Блок. Рецензируя сборник, он писал:” Рассуждение о совершенстве формы и т.п. представляется нам по отношению к данной книге общим местом. Едва ли кто решится упрекнуть Брюсова с этой стороны... Анатомируя книгу с другой точки зрения содержания..., мы могли бы указать на самый общий принцип -” волю к жизни” , о котором ясно говорит вступление” . Заключая свои заметки, Блок делал следующий вывод: “Книга “Urbi et Orbi” , превзошедшая во всех отношениях предыдущие сборники стихов Брюсова, представляет собой важный и знаменательный литературный факт. Беспочвенное декадентство осталось далеко позади, и путь к нему окончательно загражден..” . “Воля к жизни” , что Блок выделил как главное в сборнике, действительно, необычайно ощутима: Здравствуй, тяжкая работа, Плуг, лопата и кирка! Освежают капли пота, Ноет сладостно рука! Счастье работы, сладостное чувство удовлетворения свершенным, желание идти дальше - все это ясно сочетается в стихотворениях “Работа” , “Блудный сын” и многих других. Тяжким повседневным трудом представляется Брюсову и само поэтическое творчество. Именно здесь появляются поставленные эпиграфом к реферату строки, где муза была уподоблена волу. Примечательно и то внимание, которое Брюсов уделяет “мгновениям жизни” . Целый раздел в книге он называет “Картины” . Это стихи о рассветных часах в городе, о впечатлении от случайно встреченной женщины, о скачках и т.п. Случайный мимолетный разговор прохожего с рабочим, возводящим стену, явился сюжетной основой для знаменитого стихотворения “Каменщик” . За скупыми резкими словами: -Эй, берегись! под лесами не балуй... Знаем все сами, молчи! - обращенными к прохожему, пытающемуся просвещать рабочего, встает образ уже не просто угнетенного и подавленного народа, а народа, набирающего силу, готового подняться на борьбу со своими врагами. Это было явное осознание классового противостояния в современном обществе, приближение к пониманию тех общественных коллизий, которые проявились в грандиозном размахе революции 1905 года. Конечно, Брюсову было далеко до понимания сути надвигающейся революции, ее причин и движущих сил, но его чуткий и все более обостряющийся социальный слух позволял ему улавливать гул готовящихся событий, его зрение позволяло ему видеть зарницы близящейся общенародной грозы. Его она не пугала, не вызывала желания спрятаться, переждать, отсидеться где-нибудь в тиши и покое. Он принимал и признавал если не закономерность, то общественную оправданность того взрыва, к которому близилась страна. В конце 1905 года, в разгар вооруженного восстания в Москве, на прилавках книжных магазинов появилась очередная книга стихов Брюсова “Stephanos” (“Венок” ) . Из ножен вырван он и блещет вам в глаза, Как и в былые дни, отточенный и острый. Поэт всегда с людьми, когда шумит гроза, И песня с бурей вечно сестры. Этими строками начато стихотворение “Кинжал” , открывающее в сборнике раздел “Современность” . Ясная четкая гражданственность видна в характеристике, которую поэт дает существующему строю жизни, в настойчивых утверждениях своей причастности к происходящему. Брюсов повторил заглавие знаменитых лермонтовского и пушкинского стихотворений и еще более подчеркнул эту связь, взяв эпиграф из лермонтовского “Поэта” , в котором несколько поколений русских читателей видели одну из вершин русской гражданской поэзии. Такой подчеркнутый возврат к данной традиции после всех декадентских речений о “новых шагах” и “разрыве связей” был наполнен большим общественным смыслом. Здесь в полной мере сказалось воздействие, которое оказало на Брюсова развитие общественно-политической ситуации в России. Если начало и первые месяцы русско-японской войны он встретил обычными для либеральной печати стихами, отмеченными псевдопатриотическими нотами, если, обращаясь к борцам против царизма, он восклицал:” Теперь не время буйным спорам” , - призывая на время оставить внутреннюю борьбу, то Цусима, унизительные итоги войны и -главное- стремительный рост революционного движения помогли Брюсову осознать смысл происходящих событий. Хотя Брюсов имел возможность близко наблюдать многие революционные события в Москве, но не видел и не знал многого. В его стихах, посвященных революции, напрасно искать отражения конкретных событий, реальных случаев, образы восставшего народа. Революция предстает в грандиозных, но отвлеченных картинах. И причина здесь была не только в склонности Брюсова к приподнятому, несколько экзальтированному, декламационному письму. Дело было в самом понимании революции. Она представлялась Брюсову взрывом стихийных сил, природным катаклизмом. В “Грядущих гуннах” - наиболее развернуто и полно раскрывающих его отношение к революции и понимание ее смысла, своего рода его личном манифесте- эта сила революции рисуется в виде некоего неопределенного вала. Откуда он возникает, кто его составляет - неизвестно. Кажется даже, что эти естественные вопросы перед поэтом не встают. И в тоже время этот вал, движущийся “по еще не открытым Памирам” , не вызывает в нем ни страха, ни ненависти. Он признает его закономерность и законность. Смести, сломать, разрушить, уничтожить - вот главный смысл революции, каким он виделся Брюсову. Что будет дальше, какой конкретный мир возникнет на развалинах прошлого, как он будет реально построен - все это представлялось Брюсову в весьма абстрактном виде. В наибольшей степени сбивчивость и противоречивость взглядов Брюсова этого периода выявилась в его литературно-критических суждениях, в его размышлениях о задачах и целях искусства. С 1904 года начал выходить журнал “Весы” - основной орган русского символизма. Реальным главой этого издания на ряд лет становится Брюсов. В первом номере журнала появилась статья Брюсова “Ключи тайн” , воспринятая как манифест символизма, которую многие годы, когда сам автор уже отошел от этих идей, адепты и эпигоны символизма любили приводить в обоснование своих взглядов. “Искусство начинается в тот миг, -писал Брюсов, - когда художник пытается уяснить самому себе свои темные, тайные чувствования. Где нет этого уяснения, нет художественного творчества... Искусство только там, где дерзновенье за грань, где прорывание за пределы познаваемого” . Правда, сам Брюсов был далек от тех крайних выводов, которые делали из этих его положений иные символисты. Для него было главным показать отличие науки от искусства, выявить и Объяснить присущие искусству специфические формы и способы познания действительности. И сильные и слабые стороны взглядов Брюсова сказались на позиции, которую он занимал в литературной борьбе тех лет, на его положении в символистическом лагере. По мере развития и укрепления мистических тенденций во взглядах таких его соратников, как А. Белый, С. Соловьев, Брюсов в среде сторонников “нового искусства” ощущал себя все более обособленным и одиноким. Брюсов, правда, продолжает оставаться практическим руководителем “Весов” , где тот же Белый развивает свои взгляды. Брюсов по-прежнему играет главенствующую роль в издательстве “Скорпион” , где также появляются книги, в которых проповедуется столь несозвучные ему идеи и взгляды. Полемика Брюсова с “младшими” символистами еще редко обнаруживается публично. Но все чаще произведения “нового искусства” вызывают у Брюсова открытое неприятие. В выступлениях Брюсова все чаще начинает звучать едкая ирония по поводу все более широкого круга декадентских явлений, обнажается их хилое нутро, отсутствие самостоятельной мысли самостоятельной мысли, подражательность, перепевы взятых напрокат из модных журналов банальностей модернистского толка, позерство, дешевая игра в модернизм - все то, что пышно расцвело во второй половине девяностых годов. В 1908-1909 годах Брюсов выпустил трехтомное собрание своих стихов “Пути и перепутья” , объединив в нем предшествующие сборники. Последний, третий том составил новый сборник “Все напевы” . Это было неслучайное издание. Этим изданием Брюсов как бы подводил итог и открывал новый этап в своем творчестве. “Третий том я считаю последним томом “Путей и перепутий” , -писал он в предисловии. - Эти “пути” пройдены мною до конца, и менее всего склонен я повторять самого себя. Я уверен, что в поэзии, и не только русской поэзии, есть еще бесконечное число задач, никем не решенных, тем, почти не затронутых, и средств, совершенно не использованных” . Это переходный характер ясно ощутим во “Всех напевах” . По преимуществу это развитие и как бы завершение тех тем, которые поднимались в его поэзии на протяжении предшествующего десятилетия. Новый этап поэтического пути Брюсова после распада символистской группы отмечен тремя сборниками: “Зеркало теней” (1912) , “Семь цветов радуги” (1916) и “Девятая Камена” (1917, при жизни автора издан не был) . Самым значительным и художественно совершенным из них был первый - “Зеркало теней” . Читателя, привыкшего по прежним книгам Брюсова к несколько приподнятой, ораторски полнозвучной речи, поражало здесь необычное прежде спокойствие, какая-то задумчивость, пристальное внимание к детали. Психологическая напряженность, драматизм, даже трагичность некоторых (особенно любовных) стихов этой книги не оставляет ощущения экзальтированности, искусственной взвинченности. И вновь, и вновь твой дух таинственный В глухой ночи, в ночи пустой Велит к твоей мечте единственной Прильнуть и пить напиток твой. Вновь причастись души неистовой, И яд, и боль, и сладость пей, И тихо книгу перелистывай, Впиваясь в зеркало теней... Так отозвался этот сборник в душе А. Блока. Знаменательно в этом сборнике обращение Брюсова к теме родины. Она звучит и в пейзажных стихах, и в прямых публицистических обращениях, в его подчеркнуто торжественном “Родном языке” . Здесь исток того важнейшего положения, которое, видимо, несколько позже с такой четкой определенностью было сформулировано поэтом: “Пусть спорят с тобой другие, поэт всегда связан с народом. Ему нет жизни вне народа. Он жив, пока жив народ и им созданный живой язык. Поэт! повинуйся народу, ибо без него ты только музейная редкость” . Вместе с тем, даже в этом сборнике - одном из лучших в поэтическом наследии Брюсова - заметна и определенная скованность, заданность отдельных строф и поворотов поэтической мысли, чрезмерная литературность. Поэт как бы разлагает мир на составные части и пытается с равным вниманием и беспристрастием исследовать каждую из этих частей, каждую ее грань. Он как бы стремится еще что-то понять, еще узнать, чего-то достигнуть. Отправившись на фронт от одной из самых распространенных газет “Русские ведомости” , Брюсов публикует большое число корреспонденций и статей, посвященных военным вопросам. Лжепатриотический угар быстро проходит, война все больше предстает Брюсову в своем отвратительном обличии. У него возникают острокритические стихи (“Орел двуглавый” , “Многое можно продать..” и др.) , которые, естественно, остаются тогда ненапечатанными. Как свидетельствует вдова писателя И. М Брюсова, в мае 1915 года он “окончательно возвратился глубоко разочарованный войной, не имея уже ни малейшего желания видеть поле сражения” . Отчаявшись найти темы реальные, волнующие, почувствовать и передать всю полноту жизни, он все больше погружается в бездну “творения стихов” . Он ищет особо изысканные рифмы, создает стихи самой диковинной и редкостной формы. Он создает старо-французские баллады, пишет стихи, где все слова начинаются на одну букву, пытается возродить формальные приемы поэтов александрийской эпохи. Он достигает исключительной технической изощренности. Многие современники вспоминают, как их ошеломлял импровизационный талант Брюсова, умевшего мгновенно написать классический сонет. В этот период он создает два “венка сонетов” . Выпускает несколько позже сборник “Опыты” , где стремится представить самые разнообразные и сложные способы рифмовки и стихотворные размеры. К этим годам относится и один из самых грандиозных его поэтических замыслов - “Сны человечества” . Он возник у Брюсова еще в 1909 году, но окончательно оформился в 1913. Брюсов намеревался представить, как он сам писал,” душу человечества, насколько она выражалась в его лирике. Это не должны быть ни переводы, ни подражания, но ряд стихотворений, написанных в тех формах, какие себе создали последовательно века, чтобы выразить свои заветные мечты” . Даже по первоначальным планам “Сны человечества” должны были составить не меньше четырех томов, около трех тысяч стихотворений. Со свойственным ему максимализмом Брюсов намеревался представить все формы, которые прошла лирика у всех народов и во все времена. Это издание должно было охватить все эпохи от песен первобытных племен до европейского декаданса и неореализма. Этому исполинскому замыслу не суждено было завершиться. Тогда же Брюсов выполняет одно из крупнейших и известнейших своих переводческих предприятий - подготовку обширной антологии армянской поэзии. По совету М. Горького, к нему в 1915 году обратились представители Московского армянского комитета с просьбой взять на себя организацию и редактирование сборника переводов армянской поэзии, охватывающего более чем полуторатысячелетнюю ее историю. В 1916 году вышел сборник “Поэзия Армении” , большая часть переводов в котором была выполнена им. По сути дела, это было первое знакомство русского писателя с историей армянской поэзии от народных песен до современности. Роль Брюсова в пропаганде армянской культуры не ограничилась этим. Он выпустил также обширный труд “Летопись исторических судеб армянского народа” , был автором ряда статей, посвященных деятелям армянской культуры. Все это принесло Брюсову высокое признание. В 1923 году ему было присвоено почетное звание народного поэта Армении. В эти годы происходит все дальнейшее сближение Брюсова с М. Горьким. Он участвует в журнале “Летопись” , в ряде других литературно- издательских начинаний, инициатором которых был Горький. В январе 1917 года Горький писал ему:” Мне кажется, что нам судьба работать вместе...” . Это сотрудничество двух мастеров, их близость с особой рельефностью проявилась в период революции. Революционные события 1917 года Брюсов принял с восторгом. Сразу же после февральской революции он активно включается в общественно- политическую деятельность, выступает как публицист, пишет целые цикл стихотворений. Сразу же после Октябрьской революции он включается в активную работу. Его общественный темперамент разворачивается в полную силу. Когда значительная часть интеллигенции отшатнулась от большевиков, когда многие давние литературные соратники Брюсова начали злобную антисоветскую кампанию в печати, а другие, даже не выступая открыто против, чурались рабоче-крестьянской власти, Брюсов сразу занял место в числе тех лучших представителей отечественной творческой интеллигенции, кто сразу же встал на сторону победившего народа. За семь послереволюционных лет Брюсов выпустил пять небольших сборников: “Последние мечты” (1920) , “В такие дни” (1921) , “Миг” (1922) , “Дали” (1922) , “Меа” (1924) . Стихи, вошедшие в эти сборники, не оставляли никаких сомнений в том, что поэт принял революцию всей душой. В своих стихах Брюсов создает образ нового, строящегося мира. Он видит в нем осуществление лучших идеалов человечества, воспевая волю и силу народа, способность противостоять любому врагу, преодолеть разруху. Последние поэтические сборники Брюсова примечательны тем, что в них появляются разделы своеобразных стихов, которые сам автор именовал “научной поэзией” . Это была давняя идея Брюсова, он развивал ее еще в конце 90-х годов. Рядом с проникновенными и глубокими стихами о революции, с тонкими лирическими строками в его поздних стихах все же немало рассудочности и книжности. Последний период его творческого пути не отмечен столь же значительными художественными достижениями, как первые годы. Больших творческих удач в эти годы он добивался, пожалуй, в другой области - в исследовательских и литературно-критических работах. Брюсов внес огромный вклад в строительство новой, советской культуры. Вскоре после переезда Советского правительства из Петрограда в Москву он пришел к наркому просвещения А. В. Луначарскому с предложением о сотрудничестве и быстро стал одним из активнейших работников Наркомпроса, в сферу деятельности которого входило тогда не только собственно просвещение, но, по сути дела, вся культурная работа в стране. Брюсов становится заведующим Библиотечным отделом этого наркомата (раньше, еще в 1917, он начал руководить Всероссийской книжной палатой) , в 1919 году - заместителем, а несколько позже заведующим Литературным отделом наркомпроса. Он возглавляет журнал “Художественное слово” , его статьи, рецензии и обзоры регулярно появляются на страницах ведущего литературно-критического журнала того времени “Печать и революция” . Одно время председатель, потом почетный член Всероссийского союза поэтов, он был неизменным участником, а во многих случаях и председателем всевозможных литературных вечеров, поэтических концертов, выступлений, дискуссий, диспутов, обсуждений. Брюсов придавал особенное значение воспитанию молодого поколения советских писателей, видел в этом одну из самых главных своих задач. Он считал, что обучить человека, не обладающего талантом, литературному мастерству нельзя, но дарование можно развить. В декабре 1923 года Брюсову исполнилось пятьдесят лет. В день юбилея, 17 декабря, в Большом театре состоялось торжественное заседание. Событие по тем временам необычайное, показывавшее то внимание и уважение, которое отдавало молодое советское правительство маститому поэту. Доклад на юбилейных торжествах сделал Луначарский. Брюсов был полон новых замыслов. В его архиве, среди его бумаг сохранилось немало проектов - и творческого, и литературно- издательского, и организационного характера. Но реализовать их ему было не суждено. Меньше чем через год после того, как торжественно отмечался его полувековой юбилей, 9 октября 1924 года он умер Дата публикации: 08.02.2008 Прочитано: 1137 раз Бондарев Ю.В. Бондарев Юрий Васильевич Юрий Васильевич Бондарев родился 15 марта 1924 года в городе Орске. В годы Великой Отечественной войны писатель в качестве артиллериста прошёл длинный путь от Сталинграда до Чехословакии. После войны с 1946 по 1951 год он учился в Литературном институте имени М. Горького. Начал печататься с 1949 года. А первый сборник рассказов "На большой реке" вышел в 1953 году. Широкую известность принесли писателю повести "Юность командиров", вышедшая в 1956 году, "Батальоны просят огня" (1957 год) , "Последние залпы" (1959 год) . Для этих книг характерны драматизм, точность и ясность в описании событий военной жизни, тонкость психологического анализа героев. В последствии вышли в свет его произведения "Тишина" (1962 год) , "Двое" (1964 год) , "Родственники" (1969 год) , "Горячий снег" (1969 год) , "Берег" (1975 год) , "Выбор" (1980 год) , "Мгновения" (1978 год) и другие. С середины 60-х годов писатель работает над созданием фильмов по своим произведениям; в частности, он был одним из создателей сценария кино-эпопеи "Освобождение". Юрий Бондарев также является лауреатом Ленинской и Государственных премий СССР и РСФСР. Его произведения переведены на многие иностранные языки Дата публикации: 08.02.2008 Прочитано: 1780 раз Блок Александр Александрович (1870-1938 гг.) В молодые годы Блока часто сравнивали с Аполлоном, в зрелые — с Данте. "Лицо Александра Блока, — писал М. А. Волошин, — выделяется своим ясным и холодным спокойствием, как мраморная греческая маска. Академически нарисованное, безукоризненное в пропорциях, с тонко очерченным лбом, с безукоризненными дугами бровей, с короткими вьющимися волосами, с влажным изгибом уст, оно напоминает строгую голову Праксителева Гермеса, в которую вправлены бледные глаза из прозрачного тусклого камня. Мраморным холодом веет от этого лица. ...Рассматривая лица других поэтов, можно ошибиться в определении их специальности... но относительно Блока не может быть никаких сомнений в том, что он поэт, так как он ближе всего стоит к традиционно-романтическому типу поэта — поэта классического периода немецкой истории". А. А. Блок родился в Петербурге, детство провел в семье деда — известного ботаника, ректора Петербургского университета А. Н. Бекетова, в "старинной дворянской атмосфере с литературными вкусами", научными интересами и гуманистическими идеалами. Мальчик был воспитан на стихах А. С. Пушкина, В. А. Жуковского, Я. П. Полонского, А. А. Фета, А. Н. Апухтина и Аполлона Григорьева. Сочинять сам он начал очень рано, "чуть ли не с пяти лет", издавал детские рукописные журналы, в юношеские годы участвовал в любительских спектаклях в подмосковном имении Шахматове. Летом 1898 г. Блок познакомился с Л. Д. Менделеевой — своей будущей женой, в это время он уже "ко всему относился как поэт, был мистиком, в окружающей тревоге видел предвестие конца мира". Предмет юношеской влюбленности приобретает в его лирическом творчестве черты мистического "небесного" Идеала. Героиня его стихов (Она) превращается в емкий, не поддающийся однозначной расшифровке символ: это — молодая прекрасная девушка, но в ней сквозят черты "чистой мадонны", богородицы (Дева, Купина); она то принимает образ "лучезарного виденья", сказочной Царевны, то предстает "Зарей", "тайным свет! лом". Лишь позже, во время подготовки первого сборника, этот образ-символ с легкой руки Брюсова получает имя Прекрасной Дамы. Творчество Блока 1890-х годов еще свободно от влияния модернистской литературы, как настойчиво утверждал сам поэт: "ни одной строки так называемой ,,новой поэзии"" он "не знал до первых курсов университета". Мать Блока посылала стихи сына в Москву своей двоюродной сестре О. М. Соловьевой, матери Сергея Соловьева. Через последнего они стали известны Андрею Белому и кружку "аргонавтов", радостно приветствовавших в них созвучные им духовные чаяния и устремления. В 1902 г. Блок познакомился с 3. Н. Гиппиус и Д. С. Мережковским, с этого времени он — постоянный визитер в их салоне и в редакции журнала "Новый путь". Ни Гиппиус, ни Брюсов, на суд которых были представлены опыты молодого поэта, не предрекли автору "большого" будущего, однако и не отказали своему единомышленнику в публикации. Таким образом, в 1903 г., помимо "Литературно-художественного сборника студентов Петербургского университета", стихи Блока появились на страницах "Нового пути" и 3-го альманаха "Северные цветы". В январе 1904 г. он вместе с женой совершил поездку в Москву, где состоялось его личное знакомство с Андреем Белым (эзотерического характера переписка между ними велась уже год). Впечатление от облика Блока: "здоровый цвет лица", "крепость и статность всей фигуры", курчавая шапка густых волос, "большой интеллектуальный лоб", улыбающиеся открыто и приветливо губы, "глядящие с детской доверчивостью" глаза — разителmно контрастировало с образом, который "духовно видел" Белый в его стихах: "болезненное, бледно-белое, большое, тяжелое лицо, большое туловище, небольшие тяжелые ноги", "очень молчаливый и неулыбающийся", "с плотно сжатыми губами" и пристальными глазами. Восторженный прием и признание его поэтического дара в Москве Блок описал в письме к матери: "...едем к А. Белому на собрание: ...Я читаю "Встала в сияньи". Кучка людей в черных сюртуках ахают, вскакивают со стульев. Кричат, что я первый в России поэт". Эта поездка явилась и началом тесных литературных контактов с Брюсовым и Бальмонтом. В конце 1904 г. выходит в свет первая поэтическая книга Блока "Стихи о Прекрасной Даме". Сборник проникнут пафосом эсхатологических ожиданий, все явления внешнего мира поэт воспринимает как символы или знаки происходящего в мирах иных. В авторе критика единодушно признала ученика и последователя Вл. С. Соловьева, а в образе Прекрасной Дамы увидела одно из воплощений Вечной женственности, Души Мира, гностической Софии. ""Безжеланная", тающая в светлых тонах поэзия, подобная истончившемуся восковому лицу над парчой погребальной, — горящая, как восковая свеча, — загадочная, как вещий узор серого воску в чаше с чистой водой..." — так отозвался о книге Вяч. Иванов. В следующем стихотворном сборнике "Нечаянная Радость" (1906) наметились новые тенденции в поэтической системе Блока: стремление к простоте и ясности, поэзии красок и звуков разрушили "молчание" и "несказанность" первой книги. Тема Прекрасной Дамы начинает постепенно угасать, настроения отчаянного скепсиса и все разъедающей иронии приходят на смену молитвенным восторгам. "Спала тусклая позолота древнего нимба, расклубился таинственный фимиам перед престолом „Жены, облеченной в солнце", тряские болота поглотили „предел Иоанна , куда случайно забрел непосвященный, и на месте храма зазеленели кочки, запрыгали чертенята... не сбылись надежды, иссякли пророчества", — вот что случилось с лирическим героем "Нечаянной Радости", по мнению С. М. Соловьева. Он и Андрей Белый расценили этот сборник и опубликованную в этом же году драму "Балаганчик" не просто как отход от идеалов Вл. С. Соловьева, поругание и кощунственное осмеяние былых святынь, но и как измену "соловьевскому" братству и личное оскорбление. "Союз ...трех был безвозвратно разорван". В 1905?гг. Блока окружают новые друзья из петербургских литераторов: Е. П. Иванов, С. М. Городецкий, Вл. Пяст, Г. И. Чулков, он с увлечением внимает проповеди "башенного мистагога, жреца Диониса" — Вяч. Иванова. "Хмель" дионисийских восторгов и экстазов, метельная зима 1907 г., образ Н. Н. Волоховой, артистки театра В. Ф. Комнссаржевской — все это вошло в поэтический мир "Снежной маски" (1907), "музыкальное совершенство стиха" которой "магическим образом" воздействует на читателя. По мнению критика М. Л. Гофмана, "книга завершает период ,,мистического романтизма", то есть стремления к реализации „Неба на земле"". В лирике Блока 1910-х годов нарастают щемящие, горестные ноты тоски, бездомности, безотчетной тревоги, ощущения грядущей гибели окружающего его мира. Голос поэта воспринимается современниками как "трагический тенор эпохи", его лирический герой несет на себе печать "испепеляющих" "страшных лет России". Впервые мотив пути лирического героя прозвучал в предисловии к сборнику "Земля в снегу" (1908), там же наметился еще лишь смутно прозреваемый финал его странствий: "изначальная родина, может быть, сама Россия". В апреле 1910 г. поэт прочитал в "Обществе ревнителей художественного слова" доклад "О современном состоянии русского символизма", в котором спроецировал на собственное творчество предложенную Вяч. Ивановым общую схему развития "нового" искусства (теза — антитеза — синтез). В 1911 — 1912 гг. в издательстве "Мусагет" выходит в свет "Собрание стихотворений" Блока в 3 книгах. Из "стихотворного" материала 1898 — 1910 гг. поэт создает "роман в стихах", "трилогию вочеловечения": "от мгновения слишком яркого света — через необходимый болотистый лес — к отчаянию, проклятию, "возмездию" и... к рождению человека "общественного", художника, мужественно глядящего в лицо миру, получившего право изучать формы, сдержанно испытывать годный и негодный материал, вглядываться в контуры "добра и зла" — ценою утраты части души". После революции Блок сотрудничает в Репертуарной секции Театрального отдела Наркомпроса, в издательстве "Всемирная литература", входит в дирекцию Большого драматического театра. В это время поэт почти не создает новых стихов, если не считать шуточных и написанных на случай. Он активно переделывает и публикует свои ранние поэтические опыты, в основном относящиеся к 1897 — 1903 гг., в сборниках "Отроческие стихи", "За гранью прошлых дней" и на страницах периодических изданий. В 1918 г. он задумывает издать "Стихи о Прекрасной Даме" по типу дантовской "Vita nuova", снабдив их авторскими комментариями. "Музыкальное" восприятие революции как разрушительной стихии отразилось в знаменитой поэме "Двенадцать". Финальный образ ее, Иисус Христос, возглавляющий шествие двенадцати красноармейцев, вызвал "бурю страстей" в литературном стане. Поэма была резко негативно встречена 3. Н. Гиппиус, Д. С. Мережковским, Г. И. Чулковым, Ф. Сологубом, но в то же время ее высоко оценили Андрей Белый и М. А. Волошин. Дата публикации: 08.02.2008 Прочитано: 1088 раз Блок А.А. Блок Александр Александрович (1880-1921) - поэт, драматург. Родители Блока разошлись сразу же после рождения будущего поэта, и он воспитывался в семье матери, принадлежавшей к кругу петербургских профессорских семей. После окончания петербургской гимназии с 1898 по 1901 годы он учился на юридическом факультете Петербургского университета. Как поэт Блок формировался под влиянием традиций русской классической литературы. Писать стихи начал рано. В начале поэтического пути наиболее близким ему оказался мистический романтизм В.А.Жуковского. Певец природы, как называли Жуковского, учил поэта чистоте и возвышенности чувств, постижению красоты окружающего мира, соприкосновению с тайной бога, вере в возможность проникновения за пределы живого. Ранние стихи Блока составили первую книгу, вышедшую в 1904 году, - "Стихи о Прекрасной Даме". Это произведение символистское, потому что в нем противопоставляется скорбное ЗДЕСЬ и прекрасное ТАМ, святость идеалов героя, стремление в край обетованный, решительный разрыв с окружающей жизнью, культ индивидуализма, красоты. Все это важнейшие идейные черты нового искусства России того времени. Не удивительно, что Блок сразу же после выхода "Стихов о Прекрасной Даме" занял едва ли не центральное место в рядах символистов. Поэтический дебют Блока пришелся на годы кануна первой русской революции 1905-1907 г.г. Изменилось настроение литературы этого периода. Отозвался на революцию и Блок, проявив присущее ему важное качество художника - социальную чуткость. Вторая его книга, "Нечаянная радость", сделала популярным имя поэта уже в широких писательских кругах. В этот сборник вошли стихи 1904-1906 годов и среди них "Незнакомка", "Девушка пела в церковном хоре", "Осенняя волна". Звуковая магия стихов завораживала слушателей. По силе воздействия на читателя в то время Блок был одним из самых значительных поэтов. Герой Блока становится обитателем шумных городских улиц, жадно вглядывающимся в жизнь. А стихотворение "Осенняя волна" стало первым воплощением темы родины, России в творчестве Блока, которой он в дальнейшем посвятит всю жизнь. В стихах появляются некрасовские интонации - любовь к родине - любовь-спасение, понимание того, что свою судьбу невозможно представить в отрыве от нее. 1906-1907 годы стали переломными для Блока, это годы переоценки ценностей. Поэт обращается к драматургии, потому что театр - это давняя и через всю жизнь пронесенная привязанность. Когда Блок почувствовал желание и необходимость сказать новое слово, жанр театрального действа стал естественной формой. В 1906 году Блоком были написаны три лирические драмы - "Незнакомка", "Король на площади", "Балаганчик". Поражение первой русской революции сказалось не только на судьбе поэтической школы символизма, но и на личной судьбе каждого из его приверженцев. Укрепление в Блоке гражданского негодования и протеста привели его к ослаблению связей с бывшими единомышленниками. В своем дневнике Блок записал: "Никаких символизмов больше: я не мальчик, сам отвечаю за все". Не имея возможности организовать издание собственного журнала, Блок активно включается в литературную борьбу; вторая половина 900 годов характеризуется появлением большого числа его литературоведческих, критических и публицистических работ. После поездки в Италию в 1909 году Блок написал цикл "Итальянские стихи", весной 1914 года - цикл "Кармен". В этих стихотворениях Блок остается тончайшим лириком, воспевающим красоту и любовь. Основной темой своего творчества Блок считает тему Родины. С первых стихотворении о России ("Осенняя волна", "Осенняя любовь", "Россия") возникает двуликий образ страны - нищей, богомольной и одновременно вольной, дикой, разбойной. Цикл "На поле Куликовом" (1908) - этапное произведение поэта. Многозначительно примечание автора к этому циклу: "Куликовская битва принадлежит к символическим событиям русской истории. Таким событиям суждено возвращение. Разгадка их еще впереди". Для Блока одной из важнейших проблем в эти годы было единение интеллигенции и народа, и то, что герой его произведений находит свое место среди русских воинов в битве за спасение отечества, говорит о вере автора в возможность такого единства. Об этом же поэма "Возмездие". Она наполнена отражением судьбы России в роковые для нее годы эпохи "безвременья" в конце XIX века. Октябрьская революция вызывает новый духовный взлет поэта и гражданскую активность. В январе 1918 года создаются поэмы "Двенадцать" и "Скифы", а также публицистическая статья "Интеллигенция и революция". Блок считает, что революция ведет к неведомым, но прекрасным целям. Поэма "Двенадцать" революционна не только по духу, но и по своей художественной структуре. "Вихревое", "музыкальное" начало революции выступает в ней то как мелодически-песенное, то как прозаизированное, говорное, то в лейтмотивных повторах. В "Двенадцати" контрастно противопоставлены сатира на старый мир и трагический и героический апофеоз революционной "бури" (см. "Двенадцать"). Призвав деятелей культуры участвовать в строительстве нового мира, Блок сам работает в Государственной комиссии по изданию классиков русской литературы, служит в репертуарной секции театрального отдела Нарком- проса, сотрудничает в возглавляемом Горьким издательстве "Всемирная литература". Жизнь в голодном Петербурге, обилие мешающих творчеству заседаний, напряженные отношения в семье и восприятие конца Гражданской войны и начала нэпа как спада "революционной волны" приводят к творческому кризису: после января 1918 года он почти не создает лирических стихотворений. 1920-1921 годы пронизаны настроениями глубокой депрессии, неразрешимым трагизмом мироощущения, переживанием острого разлада с действительностью. В апреле 1921 года Блок заболел, в мае его состояние резко ухудшилось, и 7 августа он скончался. Творчество Блока отличается глубоким единством, органичностью и напряженным динамизмом развития. Для лирики Блока неизменно дыхание страсти (его лирика всегда о любви, хотя никогда не бывает только интимной). Стихи наполнены верой в ВЫСОКУЮ миссию поэта, сознанием сложной противоречивости жизни и др. Имя Блока воспринималось читателем как символ современности. Его поэтическая искренность, отразившаяся и в личности, и в творчестве, воплотила представления целого поколения о предреволюционном десятилетии и о себе. Дата публикации: 08.02.2008 Прочитано: 1032 раз Беляев А. Р. Беляев Александр Романович [4(16).3. 1884, Смоленск, - 6.1.1942, г. Пушкин Ленинградской области], русский советский писатель. Один из основоположников советской научно-фантастической литературы. Его книги посвящены проблемам науки и техники будущего: "Голова профессора Доуэля" (1925), "Остров погибших кораблей" (1926-27), "Над бездной" (1927), "Человек-амфибия" (1928), "Борьба в эфире" (1928), "Прыжок в ничто" (1933), "Звезда КЭЦ" (1936), "Чудесное око" (1935), "Лаборатория Дубльвэ" (1938), "Под небом Арктики" (1938) и др. Лучшие произведения Б. отличаются социальной остротой, в них сочетаются научность, занимательность и юмор. Соч.: Собр. соч., т. 1-8, М., 1963-64. Лит.: Ляпунов Б., А. Беляев. Критико-биографич. очерк, М., 1967. ******************************************************************************************** Краткая биография: Александр Романович Беляев, писатель-фантаст, родился 4 (16) марта 1884 года в Смоленске, в семье православного священника. В 1906 году окончил Демидовский юридический лицей в Ярославле, занялся адвокатской деятельностью. В 1914 году оставил юриспруденцию ради литературы и театра. Его актерские способности признавал К.С. Станиславский. Сам ставил спектакли, хорошо играл на нескольких музыкальных инструментах, увлекался художественной фотографией, рисовал. Автор более 70 научно-фантастических произведений, в том числе 13 романов. Самые известные - "Голова профессора Доуэля", "Человек-амфибия", "Властелин мира", "Продавец воздуха", "Вечный хлеб", "Звезда КЭЦ". Умер 6 января 1942 года в Пушкине. В своих научно-фантастических романах Александр Беляев предвосхитил появление огромного количества изобретений и научных идей: в "Звезде КЭЦ" изображен прообраз современных орбитальных станций, в "Человеке-амфибии" и "Голове профессора Доуэля" показаны чудеса трансплантологии, в "Вечном хлебе" - достижения современной биохимии и генетики. Он обладал огромным воображением и умел смотреть далеко в будущее, благодаря чему великолепно живописал людские судьбы в необычных, фантастических обстоятельствах. Одного Александр Беляев не мог предвидеть - какими будут его собственные последние дни. Если о жизни писателя биографам известно почти все, то обстоятельства смерти "советского Жюль Верна" до сих загадочны. Место его захоронения - тоже тайна. Ведь памятная стела на Казанском кладбище Царского Села (бывший Пушкин) установлена лишь на предполагаемой могиле. ******************************************************************************************** Беляев Александр Романович (1884 - 1942), прозаик. Родился 4 марта (16 н.с.) в Смоленске в семье священника. С детства много читал, увлекался приключенческой литературой, особенно Жюлем Верном. Впоследствии летал на аэропланах одной из первых конструкций, сам мастерил планеры. В 1901 окончил духовную семинарию, но священником не стал, напротив, вышел оттуда убежденным атеистом. Любил живопись, музыку, театр, играл в любительских спектаклях, занимался фотографией, изучал и технику. Поступил в юридический лицей в Ярославле и одновременно учился в консерватории по классу скрипки. Чтобы заработать деньги на учебу, играл в цирковом оркестре, рисовал театральные декорации, занимался журналистикой. В 1906, окончив лицей, вернулся в Смоленск, работал присяжным поверенным. Выступал в качестве музыкального критика, театрального рецензента в газете "Смоленский вестник". Он не переставал мечтать о дальних странах и, накопив деньги, в 1913 путешествует по Италии, Франции, Швейцарии. Впечатления от этой поездки он сохранил на всю жизнь. Вернувшись в Смоленск, работал в "Смоленском вестнике", через год стал редактором этого издания. Тяжелая болезнь - костный туберкулез - на 6 лет, три из которых он был в гипсе, приковала его к постели. Не поддаваясь отчаянию, он занимается самообразованием: изучает иностранные языки, медицину, биологию, историю, технику, много читает. Победив болезнь, в 1922 возвращается к полноценной жизни, служит инспектором по делам несовершеннолетних. По совету врачей живет в Ялте, работает воспитателем в детском доме. В 1923 переезжает в Москву, начинает серьезную литературную деятельность. Печатает научно-фантастические рассказы, повести в журналах "Вокруг света", "Знание-сила", "Всемирный следопыт", заслужив титул "советского Жюля Верна". В 1925 публикует повесть "Голова профессора Доуэля", которую сам Беляев называл историей автобиографической: хотел рассказать, "что может испытать голова без тела". В 1920-е вышли такие известные произведения, как "Остров погибших кораблей", "Человек-амфибия", "Над бездной", "Борьба в эфире". Пишет очерки о великих русских ученых - Ломоносове, Менделееве, Павлове, Циолковском. В 1931 переезжает в Ленинград, продолжая много работать. Особенно интересовался проблемами освоения космоса и океанских глубин. В 1934, прочитав роман Беляева "Воздушный корабль", Циолковский написал: "... остроумно написан и достаточно научен для фантазии. Позволю себе изъявить удовольствие т. Беляеву". В 1933 выходит книга "Прыжок в ничто", 1935 - "Вторая Луна". В 1930-е были написаны "Звезда КЭЦ", "Чудесное око", "Под небом Арктики". Последние годы жизни провел под Ленинградом, в г. Пушкине. Войну встретил в больнице. 6 января 1942 Беляев умер от голода в оккупированном Пушкине. Дата публикации: 08.02.2008 Прочитано: 1428 раз Белый А. Белый Андрей Время в мире Белого было не тем, что у нас. Он мыслил эпохами. Михаил Чехов. Андрей Белый - Борис Николаевич Бугаев (14.10.1880 8.1.1934) родился и вырос в среде московской интеллигенции, в семье знаменитого математика, профессора Московского университета Николая Васильевича Бугаева. Летние месяцы семья Бугаевых проводила в Подмосковье, и мальчик с детства мог приобщиться к миру поместно- деревенской России, где как бы воедино слились красота русского пейзажа и величие культуры, творимой жившими среди этой природы людьми. Уже учась в университете, Белый ежедневно посещал семью Михаила Сергеевича и Ольги Михайловны Соловьевых - родителей своего друга Сергея. "Не чайный стол - заседание Флорентийской академии", - с благодарностью вспоминал Белый дом Соловьевых, где бывали, старший брат Михаила Сергеевича философ Владимир Соловьев, его сестра, поэтесса Поликсена Соловьева, философ Сергей Николаевич Трубецкой, историк Василий Осипович Ключевский, позднее - Брюсов, Мережковский, Гиппиус... Именно здесь, в семье Соловьевых, были поддержаны первые литературные опыты Бориса Бугаева. Михаил Сергеевич помог Борису Бугаеву сочинить псевдоним "Андрей Белый" (белый - священный, утешительный цвет, представляющий собою гармоническое сочетание всех цветов любимый цвет Владимира Соловьева) . В 1900 году Бугаев окончательно решает стать писателем. В этом году создана первая из четырех его "симфоний" - "Северная" или "Героическая". Писатель впоследствии признавался, что, называя свои первые прозаические опыты "симфониями", он и сам толком не знал, что это такое. "Симфонии" Белого больше схожи с сонатами. Слово "симфония" было для Белого своего рода символом. Тема "вечного возвращения" -одна из центральных жанро- и сюжетообразующих тем всего творчества Белого. Белый часто обращался к лейтмотивной технике ведения повествования. То есть выделение в произведении одной, двух и более главных тем, к которым повествователь возвращается через определенные промежутки времени. Уже во второй "симфонии" с темой "вечного возврата" борется тема жизнеутверждения. Во второй "симфонии" на первой же странице возникает образ солнца - зловещий "глаз", уставившийся на землю и проливающий на нее потоки "металлической раскаленности". Первый поэтический сборник Белого "Золото в лазури" выходит в 1904 году. В этом сборнике солнце предмет почти что языческого поклонения: Солнцем сердце зажжено. Солнце - к вечному стремительность. Солнце - вечное окно в золотую ослепительность. "Солнце" Стихотворение "Солнце" посвящено К. Бальмонту - автору книги "Будем как Солнце". Также в этом сборнике Белый отождествляет солнце с образом Золотого руна. В стихотворном цикле "Золотое руно" Белый преобразует древнегреческий миф в символическое иносказание о жизненных целях своего поколения - поколения рубежа столетия. Нацеленность в будущее пронизывает все стихотворения раздела "Золото в лазури". В будущее, которое - согласно логике "возврата" - уже было! Поэтому оно может выступать в масках: - "прежнего счастья" - "старины": Старина, в пламенеющий час обуявшая нас мировым, старина, окружившая нас, водопадом летит голубым. "Вечный зов" - образов прошлой культуры (раздел "Прежде и теперь") : Блестящие ходят персоны, повсюду фаянс и фарфор, расписаны нежно плафоны, музыка приветствует с хор. "Опала" 1905 год начало нового периода жизнетворчества Андрея Белого. Во время этого периода Белый влюбляется в жену Блока Любовь Дмитриевну Менделееву-Блок. Это чувство, перевернувшее всю жизнь Белого, зародилось еще летом 1904 года. К весне 1906 года отношение людей, составляющих роковой треугольник достигли крайнего напряжения. Любовь Дмитриевна расстается с Белым на десять месяцев, чтобы все обдумать и принять окончательное решение. Летом Белого нередко посещают мысли о самоубийстве. В сентябре происходит решительное объяснение. Резко и безжалостно отвергнутый, Белый оказывается на грани умопомешательства. Из Петербурга он сразу уезжает за границу, где начинается период исцеления от перенесенного удара, растянувшийся на 1907-1908 годы. В эти годы Белый начинают видеть Россию сквозь призму лирики Некрасова. Памяти Некрасова посвящается сборник стихотворений "Пепел" (1908) Стихотворения сборника тщательно отобраны и расположены в очень продуманном порядке. В него не вошли многие из стихотворений, написанных одновременно со стихами "Пепла", - из них Белый составил следующий сборник "Урна"(1909) Идея "Пепла" точнее всего сформулирована самим Белым: "Пепел" - книга самосожжения и смерти: но сама смерть есть только завеса, закрывающая горизонты дальнего, чтоб найти их в ближнем". Сборник выстроен по линии все большего и большего просветления "горизонта" (недаром один из последних разделов сборника называется "Просветы") . Пространство "Пепла" - это система вписанных друг в друга кругов сжимающихся по мере приближения к "центру". Первый "круг" самый большой, - почти что безграничные, "пустые", "страшные", голодные пространства России, в которых обречен на рассеяние измученный болезнями, голодом и пьянством народ: Туда - где смертей и болезней Лихая прошла колея... "Отчаяние" Пожирают их болезни Иссушает глаз... "Деревня" Пролетают за селами села, Пролетает за весями весь... Там - убогие стаи избенок, Там - убогие стаи людей... "Из окна вагона" Тема хаоса сквозная тема сборника - особенно акцентирована в этом разделе. Естественная реакция человека на встречу с хаосом - первобытное чувство священного ужаса. Это чувство выражено в образах: "неизвестности" - "оторопи": Где по полю оторопь рыщет, Восстав сухоруким кустом... "Отчаянье" - смерти: Над страной своей родной Встала Смерть. "Веселье на Руси" От голода, холода тут И мерли, и мрут миллионы... Там Смерть протрубила вдали В леса, города и деревни... "Русь" Пространство следующего "круга" - "Деревни" - имеет более четкие контуры. Оно уже не пусто, а насыщено предметами подчеркнуто обыденными. В контексте общего замысла сборника и высунутый "красный язык" висельника, и стаи то черных, то изумрудных мух, и кровь, свищущая пеной "из-под красной рукоятки" символы безысходной, тупиковой, совершающейся в одномерном пространстве смерти: Красною струею прыснул Красной крови ток. Ножик хряснул, ножик свистнул, В грудь, в живот и в бок. "Убийство" Пространство следующего раздела "Город" еще конкретнее: Москва "пира во время чумы". Ритуальная пляска Смерти перенесена в "Городе" с открытых пространств России в замкнутый мирок квартир: ... Здесь хозяин гостье рад. Звякнет в пол железной злостью Там косы сухая трость, Входит гостья, щелкнет костью, Взвеет саван: гостья смерть. "Маскарад" В этом мирке живут беспечные богатые люди, которые не видят ничего вокруг себя. Среди участников "пиров" только один поэт-арлекин знает о том что творится за окнами. Поэт-пророк выступает не только в маске шута-арлекина, но и в облике страстотерпца: Вы мечи На меня обнажали. Палачи, Вы меня затерзали. "Прохождение" Особое значение мотивы жертвенности и крестного страдания приобретают в разделе "Безумие": - венок из "колючей крапивы": Над простором плету, неподвижен, Из колючей крапивы венок... "В полях" - приложенный к "челу пучок колючего чертополоха" бегущая с чела кровавая струя: С чела, с кровавого плеча Кровавая струя струится... "Успокоение" Это мотивы, которые возвращают надежду. Она слабо забрезжит в последнем стихотворении раздела - "Друзьям", - зато укрепится и усилится в следующем разделе "Просветы": Кто зовет благоуханной клятвою, Вздохом сладко вдаль зовет идти, Чтобы в день безветренный над жатвою Жертвенною кровью изойти? "Жизнь" "Пепел" является самым трагическим стихотворным сборником Андрея Белого. Следующий его сборник -"Урна"(1909) . Этот сборник посвящен Брюсову. Большинство стихотворений сборника носят элегический характер, хотя в "Урне" содержатся и глубоко личные, почти что дневниковые записи о пережитой драме: Год минул встрече роковой, Как мы, любовь лелея, млели... И ежели тебя со мной Любовь не связывает боле, Уйду, сокрытый мглой ночной, В ночное, в ледяное поле... Сложу в могиле снеговой Любви неразделенной муки... "Ссора" "Урна" последнее, что создал Андрей Белый в драматическое четырехлетие (1905 - 1908 гг.) В 1910 Андрей Белый женится на Асе Тургеневой. В конце 1910 молодожены едут в путешествие по Северной Африке. Вернувшись из этого путешествия весной 1911 году в Россию Белый пишет "Путевые заметки" - самое светлое произведение из всех им написанных. В марте 1912 года он с женой уезжает в Европу, где живет до 1916 года, изредка наезжая в Россию. В сентябре 1916 Белый возвращается на родину. Россия ожидает его. С Россией Белый переживает ее самое трагическое время: Рыдай, буревая стихия, В столбах громового огня! Россия, Россия, Россия, Безумствуй, сжигая меня!.. Россия, Россия, Россия, Мессия грядущего дня! "Родине" Это написанное в августе 1917 года самое знаменитое из стихотворений Белого точнее всего передает отношение поэта к свержению царизма. В Духов день 20 июня 1921 года он начинает писать поэму "Первое свидание" - реквием по сгоревшему в буревой стихи миру, по своей молодости, по гибнущей русской культуре. "Первое свидание" - вершина поэзии Андрея Белого 20-х годов. Дальше начинается "путь нисхождения". В сентябре 1925 года был завершен первый том из задуманной Белым эпопеи "Москва". "Мне всю жизнь грезились какие-то новые формы искусства, в которых художник мог бы пережить себя слиянным со всеми видами творчества... Я хотел вырываться из тусклого слова к яркому", признавался Белый, и действительно, поиск, непокой, движение образуют самое существо его человеческой и писательской натуры. Последние годы жизни Белого не составляют исключения, скорее даже наоборот: пробуются все новые формы, жанры, стили, писатель сочетает работу над "Москвой" с путевыми заметками "Ветер с Кавказа" и "Армения", с трудами по стиховедению, философскими этюдами и культурологическими опытами, обращается к театральным инсценировкам и даже киносценарию. Смерть писателя в 1934 году была осознана современниками как завершение целой эпохи. Но им же было очевидно, что созданная Белым проза оставила глубокий след в творчестве многих, способствовала появлению так называемой "орнаментальной прозы". Дата публикации: 08.02.2008 Прочитано: 1079 раз Всего 172 на 18 страницах по 10 на каждой странице [<<] [ 1 | ... | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 ] [>>] [ Назад | Начало | Наверх ] Реклама Нет содержания для этого блока! Пользователи Добро пожаловать, Гость Регистрация или вход Потеряли пароль? Логин: Пароль: Код: Повторить: Сейчас онлайн Пользователей: 0 Гостей: 2 Всего: 2 Разработка сайта и увеличение посещаемости - WEB-OLIMP